Автор:
Борис Акунин
18 апреля,
2014
Не знал, кто автор этого расхожего выражения. Оказывается, (Гугл
подсказал), всё тот же Лев
Рубинштейн.
Смысл понятен. Это когда какой-то известный человек живет достойным образом, обзаводится почтенной репутацией, а потом вдруг совершает нечто такое, после чего относиться по-прежнему к нему уже не получается. И все говорят: «Да, конечно, стыд и срам. Но зато какой он был раньше…»
С этой опасностью чаще всего сталкиваются художники, которым не повезло посетить сей мир в его минуты роковые.
Наверное, самый хрестоматийный и ужасно грустный пример испорченного некролога – Алексей Максимович Горький.
Невероятно сильный талант, очень красивая жизнь, в которой было всё: мощные книги и всемирная слава, любовь прекрасных женщин и обожание читателей, большие гонорары и большая щедрость, борьба с диктатурой царизма и борьба с диктатурой большевизма. Если бы Алексей Максимович умер десятью годами раньше, в эмиграции, он остался бы в нашей памяти как одна из самых светлых фигур русской культуры.
Но финал его жизни был так жалок, что перечеркнул все былые заслуги. Поездка на Соловки посмотреть на перевоспитание зеков; восторженный отчет об этой поездке; «Если враг не сдается – его истребляют»; особняк Рябушинского; Нижний Новгород, переименованный в город Горький при живом Горьком… Господи, до чего же всё это стыдно.
Или Кнут Гамсун. В восемьдесят лет – живой классик. В девяносто – позор норвежской нации, осужденный за поддержку фашистов. Пел дифирамбы Гитлеру, преподнес свою нобелевскую медаль Геббельсу. Мафусаила пожалели, в тюрьму не посадили. Доживал, как зачумленный. И сейчас невозможно читать «Плоды земли», не помня о том, к чему в конце концов пришел автор знаменитого романа.
Всё дело в том, что большой художник в чем-то очень силен, а в чем-то очень слаб. На этом они, бедные, и подламываются.
Воланды и его мелкие хвостатые родственники отлично знают, на чем можно поймать Мастера.
Он часто бывает тщеславен и падок на почитание. Его надо по шерстке, по шерстке, да сахарку ему, да золотую дверцу распахнуть. Он и не поймет, что дверца ведет в золотую клетку. А войдет – хлоп, и обратной дороги нет.
Максима Горького большевики и гепеушники обхаживали очень долго, ключики подбирали терпеливо, сам Вождь не жалел времени и усилий – писал душевные письма: «Ввиду горячки в работе, не писал Вам. Это, конечно, нехорошо. Но Вы должны меня извинить». Какой человек извинения просит, подумать только!
А Гамсуном восхищался Геббельс и уважил своим личным вниманием фюрер германской нации. Один великий человек, так сказать, оценил величие другого великого человека.
Есть два железных правила, которые предохраняют художника от испорченного некролога.
Во-первых, держись подальше от диктаторов и авторитарных правителей (а лучше вообще от всяких правителей, ну их к лешему).
Во-вторых, как бы ты ни был эстетически сложен, оставайся этически прост. Любуясь оттенками серого, не разучись отличать черное от белого.
В общем, не спи, не спи, художник. Придет серенький волчок и испортит некролог.
Послесловие
Послесловие
действительно будет коротким, потому как Борис Акунин сказал емко и ясно все
что накипело. Да вот беда какая, заметка написана 2 года назад, а актуальность
ее возрастает в геометрической прогрессии. Неужели так страшно стало жить в
современной России, что достойные люди не только не опасаются замараться
поддержкой существующей власти, но напротив, бегут наперегонки для выражения
своей любви к партии и правительству, а также скрепопослушания, крымнашения, и прочих верноподданнических
чуйств.
Так и уйдут в
памяти народной, запачканные в навозе, Олег Табаков, Юрий Кара, Павел Лунгин, Дмитрий
Месхиев, Карен Шахназаров, Леонид Броневой, Марк Захаров, Валентин Гафт, Юнна
Мориц, и некоторые других общественные деятели, ранее уважаемые, а ныне не
очень. Впрочем, зачем перечислять всех, когда все эти списки уже официально
растиражированы в Сети.
Предвижу
возражение: а если кто-либо из этих действительно верит, что захват территории
братского государства является знаком силы, мужества, и возрождения нации? Оченно
мне сомнительно. Нет, конечно, такие записные подонки, как Говорухин и Кобздон
не в счет. Они действительно верят, что потеряв поддержку власти, они потеряют
кормушку, так что для них патриотизм – не пустое слово. Юнна Мориц тоже
наверняка искренна в своем экстатическом бреде. Но вот для остальных упомянутых,
кроме банального страха и нежелания выделяться, у меня других объяснений нет.
И с каждым
новым именем в этом символическом списке становится больно, как будто теряешь
близких людей, которым когда-то доверял, которых когда-то любил…
