четверг, 20 ноября 2014 г.

Дело Магнитского: Врач Будет, когда Выйдете на Волю



“Чем дольше тут находишься, тем меньше кажется шансы на то, что я смогу скоро вернуться, смотрю тут на беспредел, который менты, судьи, прокуроры творят с другими людьми, и не могу понять, кому это все нужно…”
(Сергей Магнитский, февраль 2009)


Гражданин Российской Федерации 37-летний юрист Сергей Магнитский был арестован в ноябре 2008 года. Перед арестом он был абсолютно здоров, 16 ноября 2009-го он умер. Диагноз тюремных медиков: «сердечная недостаточность».

Последние пять месяцев ареста Магнитский провел в Бутырском изоляторе. В письмах адвокатам и многочисленных ходатайствах он подробно описывал происходящее с ним.

Благодаря этим записям мы можем представить, что стоит за громкими словами чиновников об улучшениях условий содержания, «разгрузке» и гуманизации системы наказаний. Они — свидетельство не только личной трагедии. Магнитский все-таки юрист крупнейшего инвестиционного фонда, работающего в России, его смерть вызвала скандал даже за пределами тюремной системы. А сколько таких же покойников тихо, без помпы были увезены родными из тюремного морга. Эти «дневники» о трагедии тысяч заключенных тюрем и колоний ФСИН России.



За что Сергей Магнитский оказался в тюрьме? Напоминаем: за то, что этот скромный юрист одной из компаний, обслуживающий интересы корпоративных клиентов, обнаружил пропажу денег — 5,4 млрд рублей. Это были не его деньги. Это не были деньги его клиента. Это были государственные, бюджетные деньги. О том, кто и как их украл, Магнитский дал развернутые показания следствию. Тем стал опасен.

Арест. Год в скитаниях по камерам следственных изоляторов (делалось специально — так называемая «карусель», цель которой — сломить арестанта). Никаких следственных действий. Фактический запрет на свидания. Стремительно ухудшающееся здоровье. Фактический запрет на квалифицированное лечение, даже лекарства, необходимые для поддержания жизни, очень редко до него доходили. Изматывающие часы в автозаке, в судах, где продлевающие раз за разом содержание под стражей судьи лишь брезгливо морщились, глядя на корчащегося от боли человека, и не разрешали даже принести кипятка.

За что Сергея Магнитского довели до смерти? Напоминаем: за то, что, несмотря на все эти муки, он не изменил своему представлению о чести и справедливости — продолжал свидетельствовать о преступлении: писал в прокуратуру, Следственный комитет, называя высокопоставленных подозреваемых поименно. Мог ведь просто отказаться от своих слов, получить два года условно и — жить.

Отчего умер Сергея Магнитский, кто украл 5,4 млрд наших с вами денег, где эти средства сейчас, какие виллы на них построены? Напоминаем: официальных ответов на эти вопросы нет — все уголовные дела закрыты или шито-крыто закончились ничем. Осталось только одно — по обвинению самого Сергея Магнитского, посмертно.


О тюремной медицине

В июле 2009 года врачи «Матросской Тишины» поставили Сергею Магнитскому диагноз «калькулезный холецистит». Они советовали оперативное вмешательство и непрерывное лечение. Вскоре Магнитский был переведен в СИЗО № 2.

Из письма адвокату от 25 августа 2009 года:
«Вчера, ровно через месяц после моего доставления в Бутырскую тюрьму, я наконец-то попал к врачу. Произошло это при следующих обстоятельствах.

В воскресенье, 23 августа 2009 года, во время прогулки примерно в 16.30 я почувствовал боль в области солнечного сплетения, которой обычно сопровождаются у меня приступы межреберной невралгии. Прогулка в этот день затянулась до полутора часов вместо обычного часа, но в прогулочном дворике была скамейка, так что я мог прилечь на нее и стерпеть боль. После возвращения в камеру я сразу же принял лекарства и лег в кровать. Несмотря на это, приступ усилился, начались сильные боли в области ребер на спине, так что переносить их временами можно было только сидя на корточках, согнувшись. Приступ сопровождался болью в сердце и невозможностью вдохнуть воздух полной грудью, так как это усилило и без того резкую боль в области солнечного сплетения. Примерно через час я снова принял лекарства, но никакого облегчения от них, кажется, не почувствовал. К 20.00 боли у меня прошли, я стал чувствовать себя лучше, и мы даже с моим сокамерником Эриком провели генеральную уборку в камере. Ночью и в течение большей части следующего дня я чувствовал себя хорошо.

В понедельник, 24 августа 2009-го, примерно в 16.00 Эрика вывели к следователю. Оставшись в камере один, я прилег и попытался заснуть, но тут начался новый приступ с теми же симптомами, так что я не мог даже лежать, а ходил по камере или сидел на корточках, согнувшись. Я снова пил лекарства, но облегчения не чувствовал.

В 17 или 17.30 вернулся Эрик и, увидев меня в таком состоянии, позвал надзирателя и попросил вызвать врача. Надзиратель сообщила, что позвонила врачу и он скоро придет.

Через полчаса Эрик снова стал стучать в дверь камеры, но никто не подошел. Эту попытку он повторил еще через полчаса, за дверью послышались чьи-то голоса; мужской голос спросил: «Какая камера?»  «267», — ответил Эрик.  «Сейчас подойду», — услышали мы, но через некоторое время голоса стихли, и к нам никто не подошел.

Состояние мое не улучшилось, и примерно в 9.00 вечера Эрик снова стал стучать в дверь камеры… Еще через полчаса меня повели в сборное отделение, где, как оказалось, есть врачебный кабинет. Только через пять часов.

Когда я туда зашел, там за решеткой сидела врач и стоял милиционер… Мне сказали, чтобы я постоял в сторонке. Мне было тяжело стоять, и я присел на корточки… Это продолжалось около четверти часа. Наконец врач спросила, что со мной случилось. Я описал свои боли, она сказала, что это я, наверное, застудил спину, но я пояснил, что эти боли у меня спазматического характера, что бывали и раньше такие же приступы раз в три-четыре месяца, как я их лечил и что теперь уже четыре дня подряд они повторяются, а лекарства не помогают. Врач сказала, что даст мне более сильное лекарство, и выдала три таблетки мелокана.

Я также пожаловался на то, что меня не осматривал врач при заезде в СИЗО, что я неоднократно подавал заявления о приеме врачом, но меня никто не принимал. Сказал, что мне было назначено медобследование, но его не проводят. Врач начала возмущаться, взяла медкарточку и сказала:
— Как это не осматривали?! Вас осматривали там, откуда вас привезли.

Я сказал, что на «Матросской Тишине» меня осматривали, выявили заболевание, назначили обследование, а тут я уже целый месяц, и никто это обследование не проводит и лечение не назначает. Врач листала мою карточку и возмущалась:
— Вас когда привезли? Всего месяц назад? Вы что — хотите, чтобы вас каждый месяц лечили? Вот я смотрю, вас уже лечили, вот написано, что вас принимал хирург, что вам давали баралгин и мезим. А у нас возможностей нет, оборудования нет, врачей нет, надо было вам на воле лечиться.
— На воле у меня не болело, воспаление поджелудочной железы и камни в желчном пузыре у меня выявили на «Матросской Тишине», я эти заболевания получил, уже находясь в заключении.
— Не рассказывайте сказки. Вот тут написано: «в анамнезе» хирург пишет, значит, и раньше было.
— Я не знаю, что такое в «анамнезе», врач, осматривавший меня на «Матросской Тишине», действительно, спрашивал меня о том, были ли у меня раньше эти болезни, проходил ли я обследование по их поводу, получал ли лечение. Я ему тогда на эти вопросы ответил отрицательно. Хорошо, какое мне сейчас при этих болезнях необходимо лечение и что нужно сделать, чтобы его получить?
— Я не знаю, пишите заявление, чтобы вас принял хирург. В корпусе врачей нет, а хирург пока еще остался…
— Хорошо, я напишу. Дайте мне снотворное, димедрол или сделайте укол, а то я боюсь, что от этой боли не смогу заснуть.
— У нас таких лекарств нет, это только в психиатрии.

После этого меня вернули в камеру. Я принял таблетку, которую дала мне врач. Боль не только не утихла, но даже усилилась, возможно, из-за того, что мне пришлось туда-сюда ходить и даже стоять там перед этим врачом. Через полчаса у меня была рвота, сопровождавшаяся сильными болями в груди и спине, но сразу после этого мне будто бы стало легче. Я лег на кровать, боль еще оставалась, но уже не такая острая.

Я разговорился с Эриком, это меня отвлекло, и через час-полтора мне удалось заснуть.

Проснувшись утром, я чувствовал себя нормально. Написал заявление хирургу и вот пишу это письмо, надеясь, что сегодня вечером и ночью нового приступа у меня не будет».

Как и все предыдущие, это заявление осталось без какого-либо ответа.

Из жалобы, подготовленной в Генпрокуратуру и Следственный комитет, от 20 сентября 2009 года:
«26.08.09 заместители начальника БТ, в том числе, как я понимаю, начальник медицинской части, проводили обход камер. Я пожаловался на то, что мне не оказывается медицинская помощь, не проводится назначенное медицинское обследование. Мне сказали, что в Бутырке медобследование не проводится, что нет оборудования. Я пытался показать имеющуюся у меня копию письма, в котором было указано выявленное у меня заболевание и назначенное обследование, но это письмо мне даже не дали достать, сказав: «Вы нас задерживаете».
31.08.09 во время аналогичного обхода мне удалось вручить указанное письмо, поскольку какой-то другой начальник, которого не было в предыдущий раз, согласился меня выслушать по этому вопросу… Никаких мер со стороны администрации принято не было. Начальник медчасти обещал разобраться, забрал упоминавшуюся выше копию письма, сказал, что плановое оперативное лечение, о котором в нем говорится, «это когда вы выйдете на волю, тут вам никто не обязан предоставлять» — и ушел.

До настоящего времени никакая медицинская помощь (кроме разрешения на передачу мне купленных моими родственниками лекарств) в связи с выявленными у меня заболеваниями в БТ мне не оказывалась, несмотря на то, что я здесь уже провел 8 недель и буквально на следующий день после прибытия сюда обратился за медицинской помощью.

Мне не проведено назначенное медицинское обследование, я не получил никаких консультаций по поводу моего заболевания, не был принят врачом-хирургом, мне не только не было назначено диетическое питание, но даже не рассматривался вопрос о том, необходимо оно мне или нет».

С конца сентября Сергей Магнитский перестал писать жалобы начальнику Бутырки по поводу неоказания медицинской помощи — десяток предыдущих остался без ответа. Обходился в основном лекарствами, которые передавали ему родственники. Однако его адвокаты попыток не прекращали.

На запрос в прокуратуру Москвы 26 октября пришел ответ. Начальник отдела по надзору за исполнением законов при исполнении уголовных наказаний С.А. Горюнов утверждал, что «при поступлении в СИЗО Магнитский в установленном порядке был осмотрен медицинским работником. Телесных повреждений, проявлений заболеваний не выявлено, жалоб на состояние здоровья Магнитский С.Л. не высказывал».

Тем не менее, по словам Горюнова, 7 октября Магнитский все-таки был переведен в камеру № 708 терапевтического отделения медчасти «для проведения обследования». Мы не располагаем сведениями, какое обследование было проведено и было ли оно вообще, однако из писем Сергея Магнитского видно, что его состояние ухудшалось с каждой неделей. Из письма от 20 октября 2009 года: «Утром 19.10.09 у меня произошел острый приступ, который продолжался около 40 минут и сопровождался болями в области солнечного сплетения и сердца, причем боли в области солнечного сплетения были более сильными, чем я когда-либо испытывал во время подобных приступов ранее».

16 ноября Сергея Магнитского не стало.

В октябре 2014, Следственный комитет Российской Федерации в четвертый раз отказал матери умершего в СИЗО аудитора фонда Сергея Магнитского в возобновлении расследования обстоятельств гибели ее сына и проведении независимого медицинского исследования.


Читая его дневники и письма Сергея Магнитского, понимаешь, насколько честно и искренне он боролся с государственной и судебной системой. Порой даже кажется, что он недопонимал всей жестокости, на которую эта система способна. И это была не наивность. Он искренне не верил, что зло, которое он в наблюдал в заключении, возможно.  

И когда в последствии его “прессовали” и пытали и он уже отчетливо осознавал, что происходит, Сергей Магнитский не сдался и никого не оговорил.

“Я уверен, что мне намеренно создаются такие невыносимые условия с ведома следствия. Я уверен, что единственной возможностью прекратить все эти издевательства надо мной, это согласиться с надуманными обвинениями, оговорить себя и других лиц.” (Из заявления, написанного в СИЗО)

За три месяца до свой гибели Сергей писал жене:

“Я весьма далек от отчаянья, чувствую себя вполне уверенно и ничуть не стыжусь того, что попал сюда, потому что я вполне уверен в себе, в том, что всегда поступал честно с клиентами и с государством, а за то, что государство поступает с нами бесчестно, пусть стыдятся те люди, которые за это ответственны”.

Стыдятся ли они? Не смешите меня.

В феврале 2009 г. Сергей написал:

“Чем дольше тут находишься, тем меньше кажется шансы на то, что я смогу скоро вернуться, смотрю тут на беспредел, который менты, судьи, прокуроры творят с другими людьми, и не могу понять, кому это все нужно…”

Нужно это не отдельно взятым людям, а системе, которую эти винтики – судьи и прокуроры- и обслуживают, и за счет которых эта система- грубая, ржавая машина и работает.  

Из письма маме за месяц до смерти:

“За меня сильно не переживайте. Как я уже написал состояние здоровья у меня удовлетворительное. Психологическому своему состоянию я сам иногда удивляюсь, кажется, мне все нипочем, только соскучился по всем вам и по дому.”


А вот копия рукописных дневников Сергея Магнитского. Вы можете гордиться тем, что живете в стране, в которой жил честный, неподкупный, мужественный человек с большой буквы Сергей Магнитский!



Если скрипт недоступен, можете скачать файл со ссылки: http://russian-untouchables.com/docs/D107.pdf

Источники и Дополнительная Информация:


пятница, 7 ноября 2014 г.

Эхо Войны в Сердце России

Агрессивная война развязанная российским правительством против Украины, не может не сказываться на жизни страны. С одной стороны она скрепляет круговой порукой население, выдувая последние следы инакомыслия, что вполне соответствует первоначальным задумкам Путина со товарищами. С другой стороны, экономические санкции Европейского Союза, США, и других стран, а также самопровозглашенные контракции России уже начали негативно сказываться в разных областях жизни потребителей - в виде обвала рубля, витка инфляции, и исчезновения многих полезных товаров. Впрочем, это только цветочки, так как на самом деле, влияние санкций начнет проявляться не раньше чем через полгода. Но это тоже еще далеко не все, что принесла России неправедная война.

Один из не просчитанных властью аспектов - это появление на территории страны вооруженных, опьяненных кровью бандитов, воюющих на Украине. А вот и первая ласточка, вернее, жаренный петух…

В Солнечногорском районе Подмосковья ведется расследования убийства двух инспекторов ГАИ. Правоохранительные органы уже установили личности предполагаемых убийц. Ими оказались воевавшие на Донбассе ополченцы, приехавшие в Москву отдохнуть.



Машину с расстрелянными полицейскими нашли ночью 3 ноября на дороге, ведущей от Ленинградского шоссе в поселок Перепечино. В руках одного из погибших был наполовину заполненный протокол о нарушении ПДД. При этом в протоколе был указан автомобиль УАЗ с госномером. Автомобиль принадлежал пенсионеру из села Архангельское Красногорского района, и через него удалось выйти на тех, кто находился в автомобиле в момент совершения преступления.

Как следует из ориентировки, распространенной УМВД по Красногорскому району, по подозрению в убийстве разыскиваются трое. 35-летний уроженец того же села Архангельское Михаил Константинов, а также два гражданина Украины - 26-летний Денис Константинов из Горловки (он однофамилец Михаила) и Денис Жуков 28 лет из Лисичанска. Изучение их профилей в соцсетях показало, что все трое участвовали в боевых действиях на Юго-Востоке Украины, сражаясь на стороне ополчения.



Например, у Дениса Константинова масса фотографий из батальона "Призрак", одного из самых эффективных подразделений ополчения Луганщины, командует которым Алексей Мозговой.



Получается, в расстреле полицейских действительно подозреваются реально участвовавшие в боях ополченцы. По предварительной версии, все трое приехали с Юго-Востока Украины отдохнуть. Остановились в Архангельском у Михаила Костина. Много пили. А в ночь на 3 ноября поехали снимать проституток на Ленинградское шоссе.

Неподалеку от трассы их и остановили сотрудники ГИБДД. Полицейские начали составлять протокол за пьяное вождение, но ополченцам на отдыхе это почему-то не понравилось. Привычные к решению проблем с помощью оружия, герои не преминули им воспользоваться и на этот раз. В завязавшейся перестрелке полицейские были убиты.

Правда, досталось и тем, кто был в УАЗе. По некоторым данным, в одну из подмосковных больниц обратился 37-летний житель Украины с пулевым ранением в живот. Он-то и рассказал следователям, как все произошло, сдав с потрохами своих собутыльников.

Получается, ополченцы приезжают на отдых в Россию с полным арсеналом. Если так дальше пойдет, подобные инциденты перестанут быть редкостью. Провезти оружие через поля с Юго-Востока Украины - не проблема, это знает каждый, кто хоть раз бывал там.

Итак, что же происходит?

Вооруженные бандиты, развращенные военными действиями и безнаказанностью на оккупированных территориях, попадают в Россию без проблем. Переключатель на нормальную мирную жизнь у них уже сломан, либо он был недоразвит от рождения. Вот и идут по мирной жизни как по Украине солдаты группы «Центр». И чем больше людей втягивают в мясорубку войны, тем больше появится на просторах России моральных инвалидов.

Так что не только мертвые солдаты угроза правлению Путина, но и живые в том числе. Пора думать об заградотрядах на границе: всех в Украину впускать и никого не выпускать. Так-то вернее будет.




Источники и Дополнительная Информация: