Сегодня – вторая годовщина резни устроенной Хамасом на юге Израиля, и у меня ощущение двойного Судного Дня. Рассказ Аси Котляр, написанный сегодня, меня задел своей атмосферой, настроением, и недосказанностью. И вот, получился такой клип…
«ДЕВОЧКА В
ЦВЕТОЧНОЙ ПИЖАМЕ, КОТОРАЯ ВЫБЕЖАЛА БОСИКОМ ИЗ ДОМА..."
Ася Котляр, 7 Октября
2025
Я - не имя.
Меня когда-то
как-то звали, у меня оно было – точно знаю. Но сейчас я не имя.
Я – не тело.
Когда-то оно у меня было, но сейчас я не тело.
Я – не девочка.
Когда-то я ею была, но сейчас я не девочка.
Тогда кто я? И
почему могу слышать, дышать, видеть, плакать?
Потому что я –
то, что осталось от девочки – её тень. Странно осознавать, что я – тень от
девочки в цветочной пижаме, которая выбежала из дома босиком.
Я – душа. Душе
ничего не нужно, когда не остаётся ни имени, ни тела, ничего. Но душа умеет
слышать, видеть и плакать. Вот уже два года я всё слышу, вижу и плачу.
Я помню, как
горела земля. А воздух был чёрным. И Мир начал уменьшаться прямо на глазах. С
каждой секундой он становился всё меньше и меньше, а потом превратился в точку.
И по мере того, как Мир уменьшался, я становилась всё легче, всё невесомее.
Потом поняла – меня больше нет. Но тогда почему я вижу эту точку? И почему
рядом со мной какие-то полупрозрачные тени? Потому что я сама стала тенью. Тень
от девочки в цветочной пижаме, которая выбежала из дома босиком.
У меня
сохранилась память - ну не странно ли? Хорошо помню: чашка с молоком на столе,
раннее утро, запах мёда, рингтон телефона и крики. Я их слышу и сейчас. Кричать
можно по-разному: можно от радости, можно от возмущения. Это были крики от
ужаса. Эти крики не те, что в кино. Они настоящие. А кажется, что киношные.
Нет, точно настоящие. Крики, которые врезаются в голову, в сердце, в память, в
каждую клетку тела. Странно: тела больше нет, а крики есть – разве так бывает?
Они пришли рано
утром. Люди без лиц. В прорезях, где у людей должны быть глаза – огонь. Это
очень страшно - огонь вместо глаз. А там где должно быть сердце – огромная
дыра. Но у них зато есть тело. Определённо есть. Их тела пришли, чтобы забрать
моё тело. Зачем оно им – пока не ясно. Ведь когда меня в теле нет, тело
становится просто одеждой. Может, у них нет одежды? Точно есть. Тогда зачем им
моё тело? Если они пришли за моей душой – они её точно не получат. Потому что в
теле её нет. Я вижу сверху, как они зачем-то берут моё тело и несут к машине.
Зачем? Какой от моего тела прок? Оно не согреет, не обнимет, не накормит. Ещё
тело, и ещё тело. Много тел в машине. И их много. Может, тело можно выгодно
продать? Нет, ну кому нужно моё тело, чтобы его ещё и покупать! Так не бывает,
чтобы тела продавали! Бог даёт тело человеку абсолютно даром. Значит тело - это
подарок к душе. Подарок Бога. А разве можно торговать подарками Бога?
Я не молилась. Не
успела. Только подумала: мамочка, прости, я не закрыла на ночь окно.
Я вижу маму. Она
лежит в какой-то странной позе, а над ней стоит толпа улюлюкающих
нечеловеческими голосами тварей. Они не похожи на людей. У человека нет дыры
вместо сердца. Мама совершенно голая. Может, ей холодно? Какой холод, когда на
улице октябрь? Мама носит под сердцем моего брата… Носила. Один их толпы поднял
пистолет и выстрелил в маму. Но ей уже было не больно, потому что сердце не
может выдержать эту боль – оно разрывается на куски ещё до того, как в него
попадает пуля. А душа поднимается ввысь ещё до того, как тело становится
одеждой. Зачем стрелять в одежду? Какой в этом смысл? Мама! Я точно знаю – она
где-то рядом, бродит по просторам вселенной с моим неродившимся братиком.
Я слышу его
голос, но почему-то не вижу даже его полупрозрачной тени. Или это не его голос?
Его. Точно его. Он смеётся – ему удалось обмануть нелюдей в масках. У него не
было имени, у него не было тела – они ничего не получили.
Тишина. Тишина.
Тишина. Покой. Радость. Нет, что угодно, но точно не радость. Или, всё-таки,
радость? Какой-то удивительный свет идёт отовсюду! И такое чувство, что кто-то
очень близкий и родной прижимает тебя к себе, убаюкивая. И такое тепло идёт от него,
что открывается дыхание!
Нет, я, всё-таки,
не ушла. Раз я могу дышать - я не ушла.
Я осталась там, в
дыме, в песке, в отражении разбитого зеркала, висящего на стене моей комнаты.
Я осталась в тех,
кто до сих пор ищет, кто плачет, кто не может спать.
Я стала цифрой в
отчёте. Я стала кадром из новостной хроники.
Я стала дыханием,
которое всё ещё слышно там, на Земле, и будет слышно всегда.
Когда ветер
касается выжженной травы, знайте - это я.
Когда облако
висит над разрушенным домом – это тоже я.
Моё тело - пепел.
Но моя память -
точно не прах.
Я больше не живу
в страхе, что вернётся зло. Зло никуда не уходит – оно просто иногда засыпает.
Нужно быть бдительным, чтобы не пропустить момент его пробуждения. Почему
тогда, 7 октября, его всё-таки пропустили?
Когда вы
зажигаете свечу на 7 октября, знайте – в её пламени - я.
Когда вы поёте
песню, знайте – в этом хоре есть и мой голос. Да, это именно мой голос
прорывается сквозь трещины времени. Это голоса тех, кто рядом со мной.
Не нужно плакать
обо мне - я не умерла. Я просто стала светом, который никогда не погаснет.
Здесь поэтому так светло - слишком много света… 1200 огоньков! Не холодных
звёзд, не дальних неведомых планет, а огоньков. Поэтому так светло. Поэтому так
тепло…
Израиль, дыши! И
никогда не смотри вниз. Нет твоей вины в том, что случилось. СМИ напишут: всему
виной человеческий фактор. Не верь – это виноват бесчеловечный и бездушный
фактор. Израиль, знай: я рядом! Да, невидимая. Да, без имени, Да, без тела, но
зато настоящая.
Очень прошу,
милые, не называйте меня «жертвой». Я не жертва. Скорее, свидетель. Я –
дыхание. Израиль, я – твоё дыхание. И пока ты жив, я ещё здесь. Или так: я -
память, которая не даст тебе забыть никогда то, что произошло с девочкой в
цветочной пижаме, которая выбежала из дома босиком…Дорогие
